— Ну наверное. — Натали наморщила лоб и вернулась к чтению.
Сэм сполоснула губку для мытья посуды, отжала ее и сунула на место.
— У меня такое впечатление, что какие-то вещи вдруг взяли и сами собой встали на место — несмотря на правительство и прочую пакость. Может, просто весна пришла немного раньше, чем ожидалось. Зима что-то была слишком долгая, и я рада, что она наконец кончилась.
— Я тоже, — Натали помолчала немного. — Тут пишут, что сразу очень большому числу людей начали сниться странные сны. А у меня вообще никогда никаких странных снов не было. Все исключительно в пределах нормы.
Сэм огляделась, чтобы проверить, не упустила ли чего-нибудь. Ничего она не упустила. У нее хорошая работа, и делает она ее хорошо. Она сняла фартук и повесила его на место, на кухню. Потом вернулась и начала тушить в комнатах свет.
— А мне вот за последнее время несколько раз снились очень странные сны, — сказала она. — Настолько странные, что я даже специальный дневник завела. Просыпаюсь и тут же записываю. Вот только потом, когда я перечитываю, смысла не остается никакого.
Она надела куртку и безразмерные вязаные перчатки.
— Я когда-то немного занималась толкованием снов, — сказала Натали. Она когда-то понемногу занималась всем на свете, от культуризма и каких-то мутных боевых искусств до фэн-шуй и джаз-балета. — Расскажи! А я тебе растолкую, что это значит.
— Ну ладно. — Сэм открыла входную дверь и выключила последнюю лампочку. Пропустив Натали вперед, она вышла на улицу и тщательно заперла за собой дверь «Кофе-хауса». — Время от времени мне снятся люди, которые упали с неба. А иногда я как будто под землей, и разговариваю с женщиной, у которой бизонья голова. А еще иногда мне снится тот парень, которого я месяц тому назад поцеловала в баре.
Натали хмыкнула.
— Такое впечатление, что у тебя есть о чем мне рассказать, — или я ошибаюсь?
— Наверное. Но это совсем не то, о чем ты подумала. Это был поцелуй из разряда «отвалите-все-на-свете».
— Так ты хотела, чтобы он от тебя отвалил?
— Нет, я хотела, чтобы как раз от него все на свете отвалили. Жалко, тебя тогда там не было.
Каблуки Натали выстукивали рядом по тротуару. У Сэм подошвы были мягкие, и ступала она почти неслышно.
— Кстати, это на его машине я до сих пор езжу, — сказала Сэм.
— Ты про эту пурпурную штуковину, на которой вернулась от сестры? — Ну да.
— А что с ним такое случилось? Что, машина ему теперь не нужна?
— Не знаю. Может, он в тюрьме. А может быть, и вовсе нет его уже.
— Умер, что ли?
— Похоже на то, — Сэм замешкалась. — Еще несколько недель тому назад я была уверена, что в живых его нет. Шестое чувство. Ну или что-то вроде этого. В общем, уверенность была полная. А потом мне вдруг стало казаться, что, может быть, он живой. Не знаю. Такое впечатление, что с шестым чувством у меня не как со всеми остальными пятью.
— И сколько еще ты сможешь кататься на этой тачке?
— Пока кто-нибудь не объявится и не потребует вернуть ее прежнему владельцу. У меня такое чувство, будто он ее мне завещал.
Натали подняла голову, посмотрела на Сэм, а потом посмотрела еще раз, пристально. И сказала:
— А это у тебя еще откуда?
— Что?
— Цветы. Которые у тебя в руках, Сэм. Откуда они взялись? Когда мы выходили из «Кофе-хауса» — разве ты была с цветами? Я бы наверняка обратила внимание.
Сэм опустила глаза. И улыбнулась:
— Так мило с твоей стороны! Наверное, мне следовало что-то сказать, когда ты мне их дарила, да? — сказала она. — Замечательные цветы. Огромное тебе спасибо. Но — может, красные к случаю подошли бы немного больше?
В руках у нее был букет из шести белых роз со стеблями, обернутыми в бумагу.
— Я тебе их не дарила, — поджав губы, отрезала Натали.
И до самого входа в кинотеатр ни одна из них больше не проронила ни слова.
Вернувшись в тот вечер домой, Сэм поставила розы в самодельную вазу. Позже она отлила их в бронзе, а историю о том, как они сами собой оказались у нее в руках, не рассказывала больше никому, хотя нет, один раз все-таки рассказала — Кэролайн, той женщине, которая была у нее после Натали, как-то раз, ночью, когда обе напились до чертиков, и Кэролайн согласилась с Сэм, что это очень, очень странная и непонятная история: но в глубине души не поверила ни единому слову, так что даже и с этой точки зрения тайна осталась тайной.